Александр Михайловский: Наше время Эрнст Юнгер называет «междуцарствием»
Отрывок из интервью с А. Михайловским, философом, переводчиком Э. Юнгера, доцентом школы философии НИУ ВШЭ: о хайдеггероведении, В. Бибихине, опасности исторического срыва, западной и российской высшей школе и новых переводах Юнгера, в том числе о вышедшем в нашем издательстве эссе «Смена гештальта».
Александр Чанцев: Александр, поздравляю вас — и нас, читателей, — с выходом нового перевода Эрнста Юнгера «Смена гештальта». Не могли бы вы, хотя бы кратко, представить эту вещь?
Александр Михайловский: Спасибо, Александр! Я очень рад, что это эссе наконец-то вышло отдельной книгой на русском языке. Оно содержит — ни много ни мало — прогноз на XXI век! Перевод был готов давно, но благоприятный момент возник только сейчас — проектом заинтересовался издатель Максим Сурков (книжный магазин «Циолковский»), подготовить макет с энтузиазмом взялся художник Владимир Дмитренко. Думаю, не ошибусь, если скажу: нас троих объединяет не только любовь к Эрнсту Юнгеру, но и любовь к Книге, которую несомненно питал и сам автор.
«Смена гештальта» — это последнее опубликованное эссе Юнгера, написанное специально для каталога 45-й Венецианской биеннале в 1993 г. и носившее название «Прогнозы». Тогда же Юнгер получил из рук куратора выставки Акилле Бонито Олива «Золотого льва» — «Gran premio punti cardinali dell’arte». Искусству и, прежде всего, поэзии Юнгер отводит задачу сохранения и спасения мира в борьбе против «титанов». Его прогноз вкратце таков: XXI век будет веком господства титанов и заката искусства. Однако вместе с Гёльдерлином 98-летний писатель убежден в «возвращении богов».
Искусство же, несмотря ни на что, должно хранить знание об этом возвращении. Вторжение технических средств (видео, лазера, компьютера, современных средств коммуникации) таит в себе опасность вавилонского смешения языков. В планетарном «мировом государстве», в эпоху которого мы вступили, могуществу масс будут противостоять небольшие элиты, способные придать искусству и языку новую форму. Художник не может жить в изоляции, он укоренен в культуре. «Без богов нет культуры», — вот, пожалуй, квинтэссенция всего эссе. Юнгер убежден: в художественном творении, если оно заслуживает такого названия, проявляется трансценденция, вневременное, бытие.
Мы решили порадовать не только ценителей книгоиздательского искусства, но и знатоков немецкого языка, и поэтому включили в книгу оригинальный немецкий текст. А еще я написал небольшое эссе о роли искусства в эпоху планетарной техники, которое также опубликовано в конце нашей небольшой библиофильской книжки.
Книга со своими буквицами действительно напоминает оформлением чуть ли не средневековые издания… Кажется, прогноз Юнгера — закат искусства, вавилонское замутнение рецепции главного из-за обилия гаджетов, борьба горстки элит — уже во многом сбылся… Кстати, говоря о временах после Юнгера, какое философское течение, автора или, возможно, одну единственную работу вы считаете сейчас наиболее актуальной, важной для описания нынешних времен? Появилось ли что-то, дающее если не адекватные ответы, то ставящее «правильные» вопросы?
Я прочел это эссе давно, будучи еще очень молодым человеком. После смерти автора прошел всего лишь год, но уже тогда для меня было ясно: Юнгер скорее всего не ошибается, как не ошибся он и с «Рабочим» 85 лет назад.
Скованный Прометей возвращается в виде гештальта Рабочего. Техника — это униформа Рабочего, говорит Юнгер. Освоение техники освобождает от необходимости получать образование в классическом смысле, люди учатся через наблюдение и игру; войны превращаются в полицейские акции большего или меньшего масштаба, техника переходит в магию, примером чему служат трансплантаты, химерные животные, получение фотоснимков с помощью телефонов…
Современность Юнгер характеризует в духе Ницше и Шпенглера словом «феллахизация»: оно означает существование без исторического сознания и высоких притязаний, жизнь одним днем. Но вместе с тем он действительно отмечает усиление элит, несмотря на их малочисленность по сравнению с глобальными образованиями. Наше время Юнгер называет «интеримом», междуцарствием — это такой промежуточный период, когда одна форма (связанная с классическим, европейским) уже ушла, а новая форма еще не утвердилась. И в этот период правят «титаны» и их пособники — менеджеры, технократы. Юнгер считал себя одиночкой и не видел вокруг никого, кто был бы равен ему — все великие к тому времени действительно уже умерли. Боюсь, по этой причине я не смогу назвать эту «одну-единственную» работу…