Рецензия на сборник В. Гнедова в Коммерсанте
Небольшая рецензия на собрание стихотворений Василиска Гнедова «Сама поэзия» в Коммерсанте
Поэт Василиск Гнедов — один из лидеров эгофутуризма, прославившийся прежде всего благодаря знаменитой «Поэме конца» — нулевому тексту-перформансу, состоявшему из молчания, обрывающего речь жеста рукой. В общем-то, благодаря этому нигилистическому отказу от поэзии Гнедов и остался в истории литературы. Те его стихи, что состояли из слов, были не то чтобы плохи, но не очень примечательны, терялись на фоне опытов его великих приятелей. Гнедов и правда бросил писать стихи — не сразу после создания «Поэмы конца», но достаточно скоро. Несмотря на репутацию безумца, он не стал после революции маргиналом, а сделал вполне приличную бюрократическую карьеру — по всей видимости, благодаря своей возлюбленной Ольге Пилацкой, довольно видной фигуре в партии. В 1937 году его жену расстреляли, но сам Гнедов отделался ссылкой и вполне спокойно дожил на Украине почти до 90 лет.
Гнедов был не единственным из чудом выживших осколков авангарда, и интересной его фигуру делает совсем другое: в конце 50-х годов, спустя 40 лет после конца своей футуристической карьеры, он снова начал писать стихи. Именно эти поздние вещи составляют большую часть собранного филологом Ильей Кукуем объемного тома, самого представительного издания Гнедова из до сих пор выходивших.
Поздние гнедовские тексты абсолютно не похожи на поэзию его юности. Однако для тех немногих современников, что видели их, эти стихи оказывались в каком-то смысле более шокирующими. В них нет и следа стилистической амбициозности, показного экспериментаторства. Напротив, Гнедов стал писать вопиюще традиционной силлабо-тоникой, с ритмом и в рифму, писать предельно наивно — так, что местами его стихи кажутся почти графоманией. Но в этой наивности они достигают настоящей воздушности — чуда, на которое Гнедов-футурист не был способен.
Искренне увлеченный, судя по всему, марксистской диалектикой, Гнедов в своих поздних стихах вновь подвергает уже давно похороненную поэзию авангарда негации, отрицанию — гораздо более радикальному, чем в так запомнившейся современникам «Поэме конца». Через этот новый отказ от профессионализма, от литературного качества он удивительным образом выходит к поэзии обновленной — чистой, по-настоящему независимой от вкуса публики, болезненно-искренней и смешной.
«Против неба и луны / И против мороженого / Против правой стороны / И пустопорожнего // Чаша горя море слез / Гулы неприятностей / Хоть бы радость кто поднес / Ласковых превратностей».
Журнал «Коммерсантъ Weekend» №37 от , стр. 34